Беседовала: Екатерина Ландина
Фото: из личного архива Владимира Менделевича
Пока весь мир пытается приспособиться к новой действительности, эксперты научного сообщества не исключают возможности новых эпидемий. Пандемия COVID-19 продолжает проверять на прочность и трансформировать привычные процессы в обществе. Она стала беспрецедентным испытанием для всех сфер жизни, но, в первую очередь, для человека. В чем искать опоры в этом изменчивом мире и как сохранить душевное равновесие, об этом мы поговорили с известным российским психиатром, доктором медицинских наук, профессором, заведующим кафедрой медицинской и общей психологии и педагогики Казанского государственного медицинского университета, исполнительным директором АНО «Институт исследования проблем психического здоровья», экспертом ВОЗ Владимиром Менделевичем.
– Владимир Давыдович, ситуация с пандемией и ее последствия демонстрируют яркий пример нестабильного мира. Как справиться с переменами и вызовами современной реальности?
– Никто не гарантировал, что мир вокруг будет стабилен. Если человек более или менее привык к стабильности, вовсе не значит, что это было правильно. Вообще вся жизнь и адаптация человека связана с тем, что он должен предвидеть изменения в жизни и быть к ним готовым. Столкновение с этой ситуацией не всех вывело из состояния психологического равновесия – многие люди достаточно легко адаптировались. То есть это вопрос не к внешнему миру, а внутреннему – к себе: «Почему я не могу, не хочу адаптироваться к происходящему?». Произошел форс-мажор. А ведь многим людям приходится жить в подобных условиях, например, в сейсмоопасной зоне, они должны быть всегда готовы к землетрясению и знают, как себя в этом случае нужно вести. Состояние неопределенности, которое возникло сегодня, создает новые условия и возможности для человека научиться адаптироваться в будущем. И это не нужно рассматривать как минус. Минус только в том, что риск заболевания довольно высок и риск смерти немалый. А то, что какое-то время необходимо побыть в изоляции, это не вызов. Человек должен быть трезвым, здравым и понимать, что на весах, с одной стороны – жизнь и здоровье его и близких людей, а с другой – радости, удовольствия мирной жизни, которые необходимо на время отложить.
– Если говорить о риске смерти, осознание конечности жизни мобилизует нас во всех отношениях?
– Никто не вечен, и человек должен допускать вероятность смерти. Просто надо сделать так, чтобы эта смерть не произошла в результате нашей глупости и разгильдяйства. Если люди не хотят сами себе помочь и готовы рисковать собой и окружающими, это говорит о том, что у них с головой что-то неладно.
– Кто, в первую очередь, испытает на себе негативные последствия «обновленной» действительности?
– Если составить психологический портрет, первая группа – это так называемые «ковид-диссиденты», которые больше думают, откуда это взялось, чей это заговор, и не считают нужным вести себя правильно. Они уверены, что маски абсолютно не защищают; не опираясь на научные данные, рассказывают, что смертность от обычного гриппа значительно выше, чем от ковида. В общем, проявляют нездравомыслие. Вторая группа – склонные к панике люди, они преувеличивают значимость происходящего, боятся всего. Были случаи, когда целые семьи уходили жить в лес. Такие люди и себя вводят в тяжелое психологическое состояние, и окружающих заражают своей паникой. Мы берем крайние варианты, потому что золотая середина – это здравомыслящие люди, которые могут адаптироваться даже к таким условиям, в которые мы все сейчас попали.
– Если говорить о коммуникациях, большая их часть сегодня уходит в интерактивный формат, чем это может быть опасно для общества?
– Для людей разного возраста это может быть по-своему позитивно или негативно. Например, когда у ребенка или подростка происходит период социализации, ему нужны контакты в реальном пространстве, то, в целом, это негативно скажется на эмоциях и психологических переживаниях человека. Для зрелого человека побыть в одиночестве, имея все средства коммуникации: телефон, интернет, телевизор, – не проблема. Представим, что эта ситуация возникла пятьдесят лет назад, когда от руки писали письма, и они шли несколько недель… Сегодня мы не вырваны из общения, мы его просто видоизменили. Ну, в конце-концов, можно потерпеть. Выбор-то невелик: либо рискнуть, заболеть и умереть, либо жить в условиях ограниченных коммуникаций, опять-таки все сводится к здравому смыслу. Я считаю, что разумный человек отделяет главное от второстепенного. Главное – жизнь его семьи, второстепенное – возможность пойти на концерт, съездить отдохнуть куда-то. Другое дело, что люди должны вынести из этого урок. Ведь после первой волны никто из нас не думал, что вторая будет более тяжелой. И теперь мы должны сделать выводы, как вести себя во время третьей волны, если она будет, чтобы она нас не застала врасплох.
Не надо искать в таких ситуациях ничего положительного, но уж если искать какие-то возможности, то это должны быть возможности развития личности.
– Можно ли спрогнозировать увеличение числа психических расстройств в такой обстановке?
– Мы не имеем никаких научных данных, как реагировали люди на ситуацию, например, сто лет назад, когда была испанка или чума. По поводу смертей есть какие-то более или менее объективные цифры, по поводу психических расстройств – нет. Но недавно опубликовали исследование, которое говорит о том, что количество тревожных реакций у людей по результатам обращений к специалистам не увеличилось. Я это вижу и по своим клиентам: пациенты с навязчивыми состояниями субъективно воспринимают свою ситуацию значительно тяжелее того, что происходит во внешнем мире. Ни одна эпидемия не влияет на частоту появления тяжелых эндогенных болезней, связанных с наследственностью, таких как шизофрения, биполярные расстройства. Но отдельные группы населения уже начали сталкиваться с серьезными психическими проблемами. В первую очередь, это врачи, которые работают с умирающими больными; особенно побывавшие в ситуациях сложного выбора, с которыми они никогда не сталкивались. Один итальянский врач, чуть не плача, рассказывал о ситуации, когда ему нужно было принять решение: кого из двух тяжелобольных человек подключить к аппарату ИВЛ. Это критическая ситуация, которая приводит к посттравматическому синдрому, как после войны.
– Как поддержать себя в обстановке, когда внешние обстоятельства и информационная картина мира давят на человека?
– Для каждого здесь будут индивидуальные рекомендации. Если человек знает, что тяжело переживает любую трагическую информацию, надо минимизировать просмотр и чтение новостей, не нужно каждый день следить за статистикой: сколько заразилось и умерло, – конкретному человеку она ничего не даст. Необходимо оградить себя от тяжелой информации так же, как мы стремимся оградить детей от ужастиков, криминала и другого негативного контента. Это касается тревожных людей. Другим нужно оценить научные данные: каков риск заражения, какие гигиенические меры помогут его снизить, и выбрать для себя тактику, позволяющую минимизировать этот риск.
– Стоит ли искать эмоциональной поддержки у близких людей, друзей, семьи, несмотря на то, что с кем-то из них мы ограничены в живом общении?
– Было бы здорово, если б семья и раньше была сплочена, и сейчас ее члены могут поддерживать друг друга в сложных обстоятельствах. Даже в сегодняшних ограниченных условиях люди давно уже придумали какие-то новые формы поддержки. Недавно я был на конференции в скайпе, у нас было мероприятие в Амстердаме по поводу юбилея организации. После торжества и выступлений участников был «виртуальный дринк», – на это организаторы отвели полчаса. Каждый сам покупает напиток и рассказывает другим, что он пьет. Конечно, это не нормальное общение, но хоть что-то.
– Если говорить о развитии личности, полезны ли подобные потрясения извне в плане внутреннего роста, переоценки ценностей, стремления к правильным ориентирам?
– Любой вызов, любая трагедия имеет потенциал к развитию в позитивную сторону. Человек должен иметь опыт преодоления сложностей. И радость преодоления – она не меньшая, а даже большая, если сравнивать с тем, что мы получаем извне. Не надо искать в таких ситуациях ничего положительного, но уж если искать какие-то возможности, то это должны быть возможности развития личности.
– Нужно ли ждать окончания трудных периодов, чтобы почувствовать себя счастливым? Например, я переболела, и для меня это уже маленькая радость, даже от осознания, что есть силы помочь другим.
– Мы вообще должны в этой жизни искать маленькие радости даже вне зависимости от пандемии, потому что желание получить сразу все и стать счастливым – наивное. Как существует теория малых дел, так есть и теория малых радостей, которые постепенно складываются в счастье от прожитой жизни. Надо понимать, что жизнь – это процесс, это Дао, это путь. Не надо торопиться, думать: «когда же, наконец, кончится эта эпидемия»; не надо вычеркивать время, которое мы проживаем сейчас, нам никто потом эти годы не добавит.
